Воспоминания
В.С. Токарев. Абрек Идрисович Аюпов
(из книги Антипов В.А., Андросов А.М., Баранов А.А., Бежевец А.С., Ермаков В.М., Мигунов В.В.,
Салмин А.А., Токарев В.С., Удалец В.В. ГК НИИ ВВС. Годы и люди. Некоторые «штрихи» к портретам отдельных людей, создававших историю института.
Новый 1964 год мы с женой встречали на месте ее работы – в коллективе учителей средней школы № 4 города Ахтубинска. Вот на этом новогоднем вечере я впервые увидел Абрека Идрисовича (его жена тоже работала в этой школе): один из «мужичков» периодически садился за пианино и весьма неплохо, на мой взгляд, сопровождал песни, которые исполняла или пыталась исполнять компания. Когда я кого-то спросил: «А кто это такой?», получил ответ: «Да это Абрек Аюпов – капитан». Меня это несколько удивило: редко ведь все же в наше время можно было увидеть офицера, играющего на пианино. Позже узнал, что он, несмотря на то что моложе меня на два года, приехал во Владимировку на три-четыре года раньше после окончания ВВИА им. проф. Н.Е. Жуковского. Потом не один раз слушал его выступления, сообщения на различных научно-технических конференциях института, но по работе почти не соприкасался (я очень тесно работал со специалистами трассово-измерительного комплекса И.И. Загребельным, О.Б. Инюшиным, А.А. Шапетько, И.А. Никитиным и другими, а А.И. Аюпов в их управлении занимался больше научным обоснованием оснащения и развития этого комплекса).
Выступления его всегда обращали на себя внимание своей масштабностью охвата проблем, умением видеть весь технологический процесс трассовых измерений, включая различные средства, размещенные на разнесенных в пространстве пунктах, и обработку этих измерений. Сама манера докладывать была отработана у Абрека Идрисовича с такой точностью и «отделкой» мысли, которая утверждала приоритет интеллекта во всем, чему он уделял внимание. Говорил он негромко, никогда не читал по бумаге, а подходил с указкой к плакату № 1 и, медленно проходя вдоль развешенных, как правило, красочно оформленных плакатов, показывал на их формулы и графики, заканчивал всегда на последнем плакате (никогда не возвращался назад к уже пройденным плакатам). Все материалы на плакатах были представлены наглядно и понятно. Докладчик, как говорится, умел говорить «просто о сложном, а если надо – то сложно о простом», то есть всегда знал и «чувствовал» аудиторию и соответственно этому подбирал слова доклада.
Выступления его всегда обращали на себя внимание своей масштабностью охвата проблем...
Я не ставлю здесь своей целью излагать научные достижения доктора технических наук А.И. Аюпова, а хочу сообщить лишь об отдельных чертах его как человека. Узнал я его более тесно, когда он в октябре 1983 года был назначен руководителем бригады по теме «Резонанс», будучи заместителем начальника института по НИР (я был по этой теме заместителем руководителя бригады, а одним из основных специалистов был ведущий инженер по работе В.Г. Егоров). Значимость работ по этой теме для усиления боевого могущества нашей авиации мы прекрасно понимали в то время, когда они проводились, но теперь же спустя более 20 лет, когда сняты многие «завесы секретности», – можно сказать, что достижение успешных результатов по этой теме представляло собой существенный скачок в развитии второй составляющей триады ракетно-ядерного щита нашей страны: «Ракетные войска стратегического назначения – авиация – Военно-морской флот».
А.И. Аюпов в 60-е и 80-е годы XX-го века
В этой теме активное участие принимали строевые части, эксплуатирующие самолеты Ту-95МС: для них это участие было оформлено приказом главкома ВВС как «учения». Идеологами этих учений были командующий воздушной армией генерал-полковник Иван Владимирович Горбунов и его заместитель генерал-майор Петр Степанович Дейнекин (в 90-х годах он был главнокомандующим ВВС в звании «генерала армии»). Считаю необходимым отметить, что Петр Степанович на всех этапах работы по этой теме лично принимал самое активное участие: визировал рабочую документацию (проекты приказов, план-графики и т.д.), приезжал в Жуковский на постановку задачи перед полетами, утверждал типовые задания на полеты экипажам, которые мы – специалисты института – отрабатывали совместно с руководящим составом дивизии, участвовал в проведении послеполетных разборов.
Генеральный конструктор ОКБ им. Микояна Р.А. Беляков, А.И. Аюпов, председатель НТК ВВС А.А Клягин
Конкретной разработкой всей полетной документации для строевых частей занимались главный штурман армии полковник Евгений Константинович Шутько и его ближайший помощник подполковник Дмитрий Саввич Гаврилов (очень толковые специалисты своего дела). Помнится, как-то генерал П.С. Дейнекин после внимательного прочтения проекта типового задания на полет стал задавать вопросы мне и В.Г. Егорову, из которых стало ясно, что он глубоко понимает суть планируемых летных экспериментов, а потом без нажима, очень корректно, в форме советов порекомендовал сделать отдельные уточнения, что мы, разумеется, тут же выполнили. Когда он утвердил задания и уехал, я сказал полковнику Е.К. Шутько: «А ваш генерал знает технику», на что тот ответил: «У него голова – компьютер: все, что он кончал в получении своего образования – школу, летное училище, Монинскую академию, академию Генштаба – все с золотой медалью!».
На аэродроме в Ахтубинске во время показательного пилотажа самолетов МиГ-29 и Су-27, 11 ноября 1980 г.
Слева на право: А.П. Овсянников, А.И. Аюпов, Л.И. Агурин, П.С. Кутахов,
М.Н. Мишук, В.Я. Кремлев, В.К. Довгань, Г.С. Кирилин, В.В. Алферов
Главными идеологами от нас были генерал Виталий Яковлевич Кремлев (он уже служил в Главном штабе ВВС) и А.И. Аюпов (разработки замысла и сценария всех работ по теме, из которого мы – более узкие специалисты – составили программу и план-график испытаний).
Приходилось иногда только удивляться, как он быстро входил в курс дела и, что немаловажно, забот того или иного из конструкторов.
В октябре 1983 года вся документация была доложена главнокомандующему ВВС и министрам оборонных отраслей промышленности, которые ее утвердили (докладчиком был А.И. Аюпов). После ноябрьских праздников уже 9 ноября мы были в Жуковском. Накануне и ночью шел сильный снег, поэтому утром 10 ноября по городу не ходили автобусы и машины, и до ворот ЖЛИ ДБ из гостиницы «Дружба» нам пришлось добираться пешком по глубокому снегу. Абрек Идрисович был в полуботинках, которые промокли, и он простудился, немного «загрипповал», поэтому дня два на работу мы с В.Г. Егоровым уходили без него, а он оставался в номере гостиницы: глотал таблетки и пил чай с малиной. Каково же было наше удивление, когда вечером другого дня он показал нам на холсте прекрасный зимний пейзаж, где угадывался какой-то уголок парка г. Жуковского, через который мы шли утром 10 ноября: сосны, ели, но вдали просматривалась какая-то деревенька, в общем частица нашей зимней природы средне-русской полосы.
Холст и краски оказались в чемодане Абрека Идрисовича не случайно: предвидя вынужденное безделье (в длительных командировках это бывало нередко), он «загружал свой мозг живописью», что являлось, по его словам, «отличным отдыхом после напряженной работы или перед нею». Я не специалист, чтобы оценить профессиональный уровень картины: его эстетическое, эмоциональное воздействие на зрителей… Мы обсудили потом с В.Г. Егоровым этот случай и пришли к выводу, что живописный этюд полковника А.И. Аюпова ничуть не хуже тех, что мы видели в Третьяковке или Русском музее, но уж во всяком случае, были просто страшно удивлены, что он так хорошо владеет кистью.
В первые дни (и даже недели) шла работа по наземной подготовке различных систем, в процессе которой «выгребалась» масса недостатков. Почти каждый день заседал Совет главных конструкторов под председательством А.И. Аюпова (в его составе было более 20 человек, все были кандидаты или доктора наук). Мы поставляли информацию Абреку Идрисовичу о выявленных недостатках, а он, как председатель Совета главных конструкторов, нередко часами добивался тут же на заседании выработки решения по их устранению, поскольку трудно было найти сразу «виновника», а если руководители предприятий (они же главные конструкторы отдельных систем комплекса) разъезжались «по домам», то выработка потом таких решений сильно затягивалась, а это было недопустимо в тех условиях. Приходилось иногда только удивляться, как он быстро входил в курс дела и, что немаловажно, забот того или иного из конструкторов. Если кто из них от «языка» переходил к формулам и начинал писать на доске, Аюпов выходил из-за стола и тоже писал формулы, иногда даже другие, в основном из теории вероятностей. Некоторые из конструкторов вступали с ним в длительные дебаты, а потом «брали вопрос на проработку», как правило, соглашаясь с ним.
По случаю присвоения А.И. Аюпову звания генерал-майора авиации 22 февраля 1986 г.
После Нового 1984 года, А.И. Аюпов уже до апреля не приезжал к нам в Жуковский (сначала он «должен быть» в отпуске за 1983 год, а потом в Ахтубинске его загрузили другой срочной работой). Я был этим расстроен, так как весь груз ответственности был возложен на меня как на заместителя руководителя бригады (у нас началась затяжная, рутинная работа по выявлению недостатка в алгоритме комплекса «бортовое оборудование самолета - ракета», о котором я упоминал в главе о В.Я. Кремлеве).
Его мягкая манера общения с людьми, неоспоримая логика мышления, очень своевременный юмор и обязательная быстрая ответная реакция на юмор других, часто оппонентов в споре, умение быстро и точно сформулировать не только свою мысль, но и мысль других…
Следует отметить, что я не раз связывался с ним по телефонам спецсвязи, докладывая ему о состоянии дел, а нередко, чтобы посоветоваться с ним в каких-либо «острых» ситуациях, складывающихся у нас. В середине марта мы приступили к написанию акта о результатах испытаний («мы» - это, кроме меня, еще В.Г. Егоров, его помощник В.И. Яковлев и ведущий инженер по самолету подполковник Александр Станиславович Абарон). И когда дело дошло до окончательных формулировок выводов, заключения акта и перечня № 1, то пришлось снова пригласить Абрека Идрисовича. Вот тут особо проявилась его большая роль как руководителя бригады. Его мягкая манера общения с людьми, неоспоримая логика мышления, очень своевременный юмор и обязательная быстрая ответная реакция на юмор других, часто оппонентов в споре, умение быстро и точно сформулировать не только свою мысль, но и мысль других сделали свое дело, и акт был согласован и утвержден в сжатые сроки главнокомандующим ВВС и министрами различных оборонных отраслей промышленности.
На разного рода совещаниях и заседаниях я часто сидел рядом с ним, мы обменивались разными соображениями. Интересна была его реакция на выступления отдельных руководителей предприятий промышленности. Как-то раз, когда один из них, выступая, держал себя излишне самоуверенно и даже нагловато, Абрек Идрисович негромко, как бы «про себя» сказал: «Вот такого спроси, умеет ли он играть на рояле», - и он, не задумываясь, тут же ответит: «Не знаю, не пробовал».
Однажды вместо руководителя фирмы приехал на заседание Совета его заместитель и в выступлении проявил свою неосведомленность по обсуждаемому вопросу, я наклонился к Аюпову и сказал: «Какая-то дремучая некомпетентность так и прет из него», а он в ответ тихо проговорил: «Да, не зря где-то еще древние мудрецы писали, что ум человеческий ограничен, глупость же беспредельна…».
В работе с ним всегда создавалась атмосфера творческого поиска, никто не заставлял людей «гореть на работе», но каждый из членов бригады всегда считал нужным поработать сверхурочно, если была в этом необходимость. С такими руководителями, как Абрек Идрисович, работать было просто, приятно. А это ведь большое дело, когда человек испытывает радость в труде!
В.С. Токарев
