АЮПОВ

Абрек Идрисович Аюпов – имя, в той или иной степени знакомое всем военным авиаторам и авиастроителям последней четверти двадцатого века. Кому-то он был сослуживцем, кому-то начальником, кому-то – крупным ученым, кому-то искренним и преданным другом, добрым и надежным товарищем.

​

В Ахтубинске, там, где учат летать авиационные машины, любой ветеран, которому посчастливилось видеть и слышать великого Абрека (это имя ему досталось при рождении от деда и означает вольного человека, избегающего всяких жизненных благ и искушений), с особым почтением и некоторым придыханием расскажет вам ту или иную историю, связанную с носителем этого необычного имени. Почти все такие истории окрашены теплом и приязнью к этому необычному человеку, некоторые вошли в своеобразный ахтубинский военно-авиационный фольклор. Приведем для примера одну.

​

Каждый бережет то, что ему дорого! Некоторые носят кальсоны...

 

Раннее утро. Конец октября – начало ноября. Понедельник. Девятое управление 8-го ГНИИ ВВС (ныне – 929 ГЛИЦ им. В.П. Чкалова), где в начале семидесятых прошлого века Абрек Идрисович был заместителем начальника управления по испытательно-методической и научно-исследовательской работе. Военнослужащие стоят по отделам и службам на плацу, ждут прибытия командира. Все офицеры в фуражках. Кроме Аюпова. Тот в папахе. Замы стоят перед строем. Перешептываются, ожидают. Один из них шутливо хлопает Аюпова по плечу:

 

– Что, Абрек, не рано ли папаху надел!? Зима еще не настала.

 

Ответом шутнику был хорошо поставленный и зычный баритон Абрека Идрисовича, пронесшийся перед многосотенным строем офицеров:

 

– Каждый бережет то, что ему дорого! – и после значительной паузы, – некоторые носят кальсоны…

 

Везде, на работе ли, на отдыхе, на баскетбольной ли площадке (он был неплохим баскетболистом), на рыбалке ли, охоте (и рыбаком, и охотником он был знатным) – в любой обстановке, где оказывался Абрек Идрисович, сама собой создавалась атмосфера доброй шутки и иронии. Когда же возникали принципиальные научно-технические споры, а без них не обходится ни одно крупное дело, будь то защита диссертации или испытание новой машины (именно так испытатели называют объект испытаний), мнение Аюпова было всегда глубоко и детально аргументировано и представлено любой аудитории в формате, соответствующем компетенции этой аудитории – с летчиками он разговаривал в терминологии воздушного боя, с инженерами – на языках аэрогидродинамики, надежности, управляемости… Непревзойденный оратор, он умел образно и достоверно описать любые ситуации, включая драматические, связанные с летными происшествиями и катастрофами, которыми, к сожалению, наполнено рождение нового летательного аппарата. Многие вероятные исходы он ощущал интуитивно и порой предвосхищал развитие событий, давал соответствующие советы испытателям с тем, чтобы избежать негативного исхода.

 

Яркий и неординарный человек, Абрек Идрисович обладал многообразными знаниями и навыками – одинаково свободно рисовал и писал обеими руками (в том числе и зеркальным письмом, известным по дневникам Да Винчи), блестяще владел скорочтением, обладал необычайно цепкой и глубокой памятью, сочинял недурные стихи, играл на гитаре и под ее аккомпанемент исполнял русские романсы и популярные песни. Его научная эрудиция поражает воображение – помимо проблематики родной для него авиации и авиастроения он профессионально разбирался в вопросах философии, физики, теологии, физиологии, социологии и многих иных отраслей научного знания. Для него важна была конструктивность мысли, а не сфера человеческой деятельности, в рамках которой эта мысль оформилась. Совершенствованию его энциклопедической эрудиции способствовала многолетняя привычка сопровождать чтение книг и научных статей конспектированием ключевых мыслей характерным и легко читаемым каллиграфическим почерком. Помнится, в служебном кабинете Абрека Идрисовича, на столе стоял казавшийся архаичным чернильный прибор, которым он постоянно пользовался при работе с документами. Коллеги подтрунивали над ним, что, мол, неэффективно это – обмакивать перо в чернильницу, выписывать каждую букву. На это он с лукавой улыбкой отвечал, что перьевая ручка в отличие от шариковой приучает к лаконичности письма и, в конечном счете, ведет к экономии времени, поскольку способствует осмысливанию не только нужного слова, но и каждой буквы, включая знаки препинания. И действительно – его рукописи отличались идеальной аккуратностью – писал, так сказать, всегда начисто, практически не пользовался вычеркиванием и правками. Не выносил безграмотности – заметив в тексте письма, принесенного подчиненным к нему на подпись, малейшую ошибку с хитрецой замечал – кто из нас татарин – ты или я!? Зная такое перед тем, как нести документы к нему на подпись многие старались подстраховаться, используя словари, справочники и советы опытных коллег. Аюпов гордился своим татарским происхождением, своими корнями, которые, надо полагать, идут от Чингисхана (во всяком случае, он это не отрицал, отвечая на прямой вопрос по этому поводу).

​

создать и применить единую методологию системной оценки конструктивной реализуемости авиационных комплексов...

 

Междисциплинарность мышления Аюпова и неравнодушие в отношении современного состояния отечественного самолетостроения вполне закономерно сподвигли его к разработке такой теории, которая на основе естественнонаучных принципов развития живой и неживой материи позволяла бы «создать и применить единую методологию системной оценки конструктивной реализуемости авиационных комплексов». Он исходил из того, что никчемный замысел приведет к такому же результату, который трудно отнести к инженерному творчеству, а чтобы сформулировать плодотворный замысел, прежде всего, необходимо улучшать организацию познания человеческих потребностей и создавать в интересах их удовлетворения сложные технические системы произвольного, в том числе и авиационного, назначения. Теорию, которая естественным образом отражала бы динамику формирования и развития отношений живого и неживого, творческий поиск по созданию вещей, способствующих гармонизации жизни на различных уровнях иерархических отношений между субъектами и объектами познания, начиная от элементарных актов наблюдения и воздействия и заканчивая всем многообразием производственно-социальных взаимосодействий на планете. Начала такой теории, названной теорией витасистем, и соответствующий витасистемный подход нашли свое отражение в ряде научно-исследовательских работ, статей и книг, вышедших из-под пера А.И. Аюпова в последние десять лет. Примечательно, что всего лишь год назад эта теория и связанные с ее применением результаты стали приобретать международное признание.

 

В достаточно зрелом возрасте он увлекся изо, самостоятельно освоил ремесло художника, – графику, акварель, технику масляной и темперной живописи, – и до последнего дня совершенствовал свое мастерство, практически ежедневно выкраивал время для работы над своими картинами, разрабатывал новые способы визуального отображения реальности. Заслуживают упоминания его многослойные пейзажи со светодиодной подсветкой, соответствующей разным периодам суток. Поистине проявление таланта во всех сферах деятельности – свойство истинного Таланта.

 

На этом сайте, посвященном памяти Абрека Идрисовича Аюпова, собрана незначительная часть из созданного головой и руками Авиатора с большой буквы. Мы постарались поместить под одной обложкой и научные работы последних лет, и живопись, и поэтические произведения, и фотографии из семейного альбома. Это позволит, как мы надеемся, показать не столько многогранность интересов Абрека Идрисовича, сколько его непреходящий интерес к великой тайне жизни на нашей Планете – тайне, которую он до последнего мгновения своей насыщенной событиями жизни старался разгадать и поделиться ею с людьми.